Уведомления
Роман Деркаченко 
ДрузьяФотоВидеоИзбранноеПо месяцамСамые-самые
rovoam :: Последние комментарии под фото
Показываются последние комментарии из незакрытых (общедоступных) альбомов.
...к захламлённой хибаре. На полпути к заветному полудверку сарая профессор вдруг застыл в снегу как вкопанный, остолбенело глядя перед собой.. Он ясно видел сарай, видел свои прежние следы, видел тощие стволики яблонь, видел огромную, уходящую ввысь громаду елей, видел синеватую, отливающую серебром и мерцающую снежными кристалликами поверхность снега. Всё было так отчетливо и подробно, что создавало полное впечатление волшебства. Медленно, поскрипывая остеохондротическими сочленениями шейного отдела, Григорьич повернул голову. Позади был четко очерчен дом с его неизменным убогим великолепием, а над всем хутором в безмолвном величии светила, подобно выбеленной полутаблетке аспирина аккуратная Луна. Профессор с минуту стоял в оцепенении, не отводя зачарованных слезящихся глаз от ночного светила и только ощущение мокрых ног да стягивающей корки на лице возвращало его к реальности. Григорьич вяло побрёл к сараю, потупив голову долу, будто причащенный какому-то священному обряду. Подойдя вплотную к полудверку, он уже абсолютно бесстрастно уцепился хладной рукой за железный узел нового замка и бессмысленно подёргал его. "-Идиотки.." - только и прошептал профессор, падая на колени перед закрытым входом в сарай. Неторопливо, как бы в забытьи, Григорьич развернулся на хрустящем снегу и привалился к шершавой дощатой стене. Перед взором открылась живописная ночная панорама участка. Из снежной целины реденько торчали тощие прутики каких-то кустиков и былинок. "-А почему мы слив не сажаем?" - подумалось Григорьичу - "-Они же сладкие и с такой приятной косточкой? Наверное, тут они расти не будут.. Здесь ни хрена не растёт." Из благостных раздумий профессора вывели какие-то неясные отдалённые голоса откуда-то с поля за туалетом. Григорьич нехотя с трудом поднялся и направился вдоль голубоватой стены сарая к еще одному экстравагантному и высшей степени креативному сооружению, приютившемуся под раскидистой голой кроной лещины и подпираемой худосочным выродившимся малинником. Это маленькое зданьице по виду напоминало стилизованную пагоду и скворечник одновременно. Его тщательно обшитые разномастной доской стены имели толщину хорошего, добротного плота а несоразмерно широкая крыша была дополнительно покрыта остатками старой пластиковой лодки. Крохотное окошко было настолько неровным, что производило впечатление конструктивного недочета или ошибки в дизайне. Григорьич деловито взялся за ручку двери, являвшую собой прихотливо изогнутый велосипедный насос, привёрнутый болтами столь основательно, что металл вжался в древесину как в хлеб. Профессор дёрнул за ручку... Раздался характерный треск и в профессорской руке уже абсолютно автономно находилась та самая ручка с фрагментами гнилой доски и воинственно торчащими болтами. Задумчиво подняв брови домиком, профессор негромко, как бы сам себе произнёс  : "-Чего-то я не учел.." С поля снова донеслись неясные возгласы. Григорьич аккуратно положил ручку в открывшийся проём, или попросту в неровную дыру, и двинулся к забору, прислушиваясь и приглядываясь. Открывшаяся панорама просто завораживала своим величием и каким-то хрестоматийным мистицизмом. По широкому, обрамлённому черным амфитеатром леса, сапфиро-серебряному полю медленно, с горящими факелами в руках, с трудом переставляя ноги в глубоком снегу, закутанные в нереальные хламиды двигались две фигуры. Отблески пламени факелов рисовали на искрящейся поверхности поля фантастические композиции теней. Было в этом что-то плоть от плоти языческое, глубинное, забытое. Изредка бредущие фигуры выкрикивали в ночь отрывистые и бессвязные фразы. Григорьич прислушался. В звенящей тишине зимней ночи то и дело слышалось  : "- Павлов! ..... Михалыч! ..... Магомед! ...... Отзовись! ....." "Сбрендили..."-подумал профессор. "А красотища-то какая! Ни на одной даче такого нет. Только здесь в Тэле есть то невыразимое волшебство и совершенно уникальное ощущение космоса.." Григорьич оперся на торчащие палки забора, они тотчас отозвались традиционным треском и профессор, буквально, вывалился на снежный наст поля, порвав ветхие брючки. Фигуры тут же отреагировали синхронной остановкой. " -Вальдемар, ты ?" - донесся визгливый крик Светланы Романовны. " - Павликов с тобой?" - вторила Зоишна. Профессор попытался подняться на ноги, но лишь глубже увяз руками в снегу. "- Вы зачем дом закрыли?! " - прохрипел он яростно. "- Так мы ведь на поиски ушли..?" - ответили женщины в недоумении - "-Мало-ли кто зайдет.." Григорьич присел на коленях. "- Кто здесь, на хрен, зайдёт! Пошли в дом греться! А этого придурка я вообще бы не пускал! Из-за него всегда одни неудобства! Сейчас бы давно уже поужинали и спали бы в тепле! Ан нет!!!! Ищи этого голоштанца полоумного! Открывайте же дом, ёлки-моталки!!! " "- А Павлов?" - неуверенно проголосили с поля. "Хрен с ним, с Павловым! " - Профессор поднялся во весь рост, но в снегу казался пигмеем. "Хрен с ним!!!! " Процессия с факелами робко двинулась к дому. Григорьич по-немногу успокоился и, волоча по снегу длинный лоскут оторванной брючины, поспешил в дом. Вернулись и Зоишна со Светланой Романовной. На каждой было по три куртки и по два покрывала. Ноги были обуты в тесные демисезонные сапоги, впихнуты в рваные валенки и обмотаны рваными кофтами. Ввалились на веранду. Включили тусклый свет. Расселись на холодных стульях. От форсированного дыхания валил пар.
rovoam в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
"Грибною тропой" следующая глава. (...умастился ересью?) А между тем вылинявший и ветхий фоллишко календаря на стене , переправленный под этот год , а на самом деле являющийся еще предолимпийским , явственно указывал на конец праздничной недели и на скорые сборы в город. Гигоиш с явной неохотой косился на календарь , подсознательно отмеряя неизбежный , но от этого нисколько не осмысленный финиш. Зоишне вообще были чужды любые размышления о горечи всяких "эндов" , поскольку натурой она являлась наиболее цельной и успокоенной. Светлана Романовна Дрэмп нимало же не заботилась о подобных вещах , так как всецело полагалась на тот четко очерченный бытом круг и отрицала всякие дерзновенные помыслы , выходящие за пределы оного. ...А Михалыч... Являясь самым недоделанным существом в этой неудобной компашке , неся на своем истерзанном недугами и врожденными дефектами организме все тяготы людской убогости , Павлов был , тем не менее , человеком. Человеком в том представлении о нём , которое с десятилетиями будет вскоре утрачено и утрачено безвозвратно. В Валентине была некая искра. И пусть его речь неразборчива , как скрежет несмазанного ползуна или напоминает глухой перистальтический шорох коровьего нутра ; пусть мимика его складчатого грибного лица подобна нехитрым деформациям упаковочного пакета ; пусть в одежде его не угадывается никакого стиля , а порой это хаотичный набор случайного утиля ; пусть движения его тела неправильны и принужденные , сообщающие телу образ причудливого паяца или вышедшей из употребления куклы. При этом всем Валентин живёт! Он способен удивляться , радоваться , негодовать и , вдобавок ко всему , еще и трудиться! Пожилой возраст кривого неуда не помеха. Мысли в утлой седой головенке еще не утратили некой живости и подвижности. Вот и сейчас , сидя на холоднющей веранде в обществе доходных тэлианцев , Михалыч жил интересно и полно. Эти несколько дней на байковском хуторе вписали в его жизнь неизгладимые страницы уникальной человеческой истории. Кто еще из старожилов Электросилы мог похвастаться подобными новогодними приключениями?! Одно видение Адама Кадмона чего стоит! Вся человеческая суета вокруг продовольственной корзинки или жилплощади на жалком пятачке холопского пая не стоит и гроша. Разум современного хомо призван к процессам несравнимо возвышенным , соответствующим эпохе. Гигоиш тронул Павлова за локоть. "Михалыч , а как тебя на заводе кличут?" В глазах грибника блеснуло и неподдельное изумление и огонек опаски. И что это этот сухой воблак с украинской фамилией и комиссарскими генами ко мне пристал? Какого рожна он вечно выдумывает каверзные вопросики? И Михалыч приготовил , было , ответ.. Но Зоишна весело опередила Павлова  : " Я слышала , что в плановом отделе его зовут Простудифилис." Дрэмп перевела взгляд своего амимичного инквизиторского лица на сжавшегося Валентина. "Как-как ?" - переспросил профессор сморщившись физиономией , подобно вакуумной упаковке. "Простудифилис" - четко повторили Зоишна , покряхтывая и ёрзая на страдающем стуле. Гигоиш пожевал губами , словно отыскивая в своем бездонном лексическом багаже нужные файлы. "Мне впервые приходится слышать подобный термин , но я склонен думать , что он из разряда терапии." Дрэмп снисходительно вздохнула и покачала головой. Тем временем профессор продолжал  : "Михалыч , тут в соседней комнате некое подобие библиотеки , своеобразная дачная читальня , может быть отыщем там соответствующую трактовку твоей заводской клички?" Павлов пробубнил что-то нечленораздельное , похожее на звук передвигаемых пластиковых канистр. Старики поднялись и проковыляли к книгам. Дрэмп с сестрой принялись сгребать со стола. За окнами стояло неопределенное время суток , сильный мороз и восхитительное ощущение Карелии. Гигоиш уселся в продавленный горбатый ком дивана. Павлов сиротливо примостился на колченогом стуле , некогда служившем подставкой под умывальник и выцветший до дымного цвета. Профессор степенно рассуждал  : "По твоему прозвищу можно предположить единственное - ты склонен к простудным заболеваниям." Павлов промычал в ответ и скрипнул стулом. Полистав медицинский справочник , профессор медленно понял взгляд на притихшего Михалыча. Павлов изменил позу на более внимательную и стал похож на засушенного червя или куколку бабочки Крапивницы. Гигоиш тактично отложил справочник и в задумчивости поглядел в заиндевевшее оконце , выходившее на колодец. "Валентин... Позволь мне задать тебе крайне деликатный вопрос... " Павлов снова сменил положение тела и теперь скорее напоминал эксгумированного монгола. "Мы знаем тебя достаточно давно и , надеюсь , хорошо. И ни когда ты не давал нам повода усомниться в твоей порядочности и моральном облике." Михалыч сглотнул и тут же его кишечник отозвался где-то в обдоминальных недрах глухим нутряным хлопком. "Ты можешь этого и не знать... Твои родители... Это может быть и врожденным..." Павлов глядел на профессора и думал - вот как этот пожилой человек , образованный , отец семейства , пишущий научные статьи и книги может так вот непосредственно и самозабвенно нести подобную ахинею !? Либо этот приймак изощренно глумится над инвалидом , его разум уже увял и профессор является банальным маразматиком , демонстрирующим старческое слабоумие в такой оригинальной форме? Михалыч медлил с ответом. Гигоиш смерил свояка цепким профессорским взглядом , не упустив и торчащий из худого башмака палец и свисающую из левой ноздри длинную , глянцевую каплю и наслаивающиеся многократными лоскутами заплатки на стёртых портах. Неуд... Побитый жизнью , незадачливый чудак с отягощенной наследственностью. Где мысли его? Каковы чаяния? Сколь долог будет путь его в череде лишений и страданий? Каков будет итог сего испытания? А прок сего? Профессор вздохнул. На его седых бровях уже обосновались едва заметные кристаллики инея , что придало ему сходство с библейским пророком. Вообще , в лице Гигоиша было с лихвой семитского. А порой , копируя своего старшего сына , профессор вообще являл цельный образ добропорядочного советского ашкенази. Как , интересно , прозвали его самого у себя на работе?
rovoam в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
"Грибною тропой" -Софья,принеси пива. Когда Дрэмп методично и сноровисто швыряла ковши с кипятком в разверзтую духовку , оттуда с неистовым шипением и воем вырывались густые клубы плотного и обжигающего пара , выбрасывая то и дело фрагменты чёрного шлакообразного нагара и копоти. Азартно морща своё потное лико , Светлана "вываривала" с раскалённой каменки грибной дух осточертевшего за эти дни Михалыча. Проклиная зоиного мужика всеми существующими проклятиями и нелестными эпитетами , Дрэмп представляла собой некую банную ведьмуху , отправляющую неведомый паровой обряд. Порядочно пропотев и отёкнув , Дрэмп вывалилась в предбанник и рухнула на жесткую лавку. Зоишна старательно разливала прохладное пиво в отколотые кружки из пионерского лагеря "Молния" , что на Гладышевском озере был традиционным местом паломничества юных искателей романтики и рабочего места. "- Софья , а ответь мне на один давно мучающий меня вопрос.." - просипела обессиленная сестра. "- Твой неуд- Павлов , случайно , не работает ли на какую-нибудь из действующих разведок...?" Нельзя сказать , что вопрос ошеломил тучное существо Зоишны. Напротив , привычная "таращеглазая" мимика в этот раз отсутствовала и бессистемные сокращения лицевых мышц не создали знакомого состояния изумления и замешательства. София Романовна продолжала наполнять щербатую кружицу пивом , лишь слегка пролив желтоватую лужицу на клеёнку. Дрэмп приподнялась на мокрой лавке и пристально вперилась в лицо сестры. Глаза двух пожилиц встретились и застыли в странном , почти цифровом режиме. Лицо Дрэмпа было исполнено вопиющим вопрошанием и тревогой , в то время , как физиономия Зоишны была статична и бесстрастна. Наступила гнетущая тишина , в которой было даже слышно урчание предкипящей воды в нагревательном колене. "- Так , что скажешь , сестрица...?" - Дрэмп приподнялась на локтях и в такой позе стала похожа на пациентку остеопата или мануального терапевта. Зоишна не моргала. С тестообразных складок её дряблого лица капли пота отвесно падали в пиво , тихонько булькая в тишине предбанника. "-Ты что , Зоя , онемела...? Я спросила тебя в шутку. Просто , для хохмы.. А ты так осложнела , что я даже напряглась." Дрэмп потянулась за кружкой и неловко опрокинула бутылку. Та со стуком покатилась по столу , проливая остатки пива прямиком на пах сидящей Зоишны. Желтые потоки хлынули между жировых складок на пол. София даже не шевельнулась. Неподвижным взглядом она сверлила скукожившеюся Светлану и в глазах присутствовала необъяснимая никакими догадками пронзительность. Дрэмпу стало не по себе. Подобный взгляд у сестры был признаком глубочайшего эмоционального переживания , граничащего со стрессом. Светлана Романовна расплылась в наиглупейшей улыбке и , состроив извиняющуюся мину , ретировалась в парную. Там уже температура достигала максимума , раскалив металлические предметы до невозможности прикосновения. "- Софья ! Ох и банька сегодня!" - театрально взвизгнула Дрэмп. "- Иди ка сюда , я тебя попарю , как надо!" В открывшейся двери-неприлегайке возник овало-контурный силуэт Зоишны. Женщина медленно вошла в парную и , сощурившись от пара , стала пробираться к полку. Дрэмп весело суетилась с вениками и только приговаривала  : "- Эх , парок , выпари порок!" Зоишна оглядела свою младшую сестру со спины. В этом мято-приземистом кривогогом существе едва-ли можно было узнать ту яркую студентку гидрофака конца пятидесятых. Ту искромётную кэвээнщицу и звонкую певунью. Красавицу земли польской , изящную и задорную отличницу. Чтот же заставило ту молодую талантливую девушку превратиться с годами в это вредное , сварливое существо с уродливым характером , неуживчивой и скандальной натурой , зловещей внешностью и недобрыми шутками? По какой немыслимой иронии та сверкающая , перспективная и весёлая специалистка гидро-инженер стала деформироваться в эту недоброжелательную , жалкую , убогую склочницу? Как так случилось , что всё замечательное и позитивное в ней умолкло , уступив место уродливым и неприятным качествам? Природа... Ты жестокая мать наша... С неумолимой твёрдостью лепишь наши жизни в неведомом спектакле.. Почему...? Зачем так жестоко калечишь то доброе в нас..? То ценное в нас..? Заменяешь светлые стороны душ наших на гнусные , разочарованные , циничные и потухшие.. Какой толк в гибели добра и света? Какой прок тебе от ожесточения наших сердец? Какую выгоду преследуешь , Природа-мать ? Чего же ждёшь от нас неповинных , несведущих да угрюмых? Глядим мы на себя самих и не радует нас вид сей. Лживыми идолами заслонились и кривде потакаем. А время утекает неумолимо и скоро. Сморщиваются души наши , подобно плодам худым. Так худоплодие и сведёт на нет род наш людской. Сами же и зачахнем во тьме и неведении , боясь уж и улыбнуться друг-дружке. Растеряли мы что-то в сердцах наших завистливых да подобострастных. Позволили войти в них змеям алчности да скупости. Леность да потребительство обуяли. Зоишна опустилась на горячую лавку и придвинула таз. "- Светуль , я париться не буду , налей-ка мне воды в таз." Дрэмп как-то воровато пошарила по бакам и ,пригнувшись под тяжестью жара ,налила в таз воду. "- А я на полок полезу!" - громко известила она сестру и как-то криво и неловко вскарабкалась на горячий полок. Зоишна взяла душистый , веник-облупенец и принялась охаживать им вскрикивающую от радости Светлану Романовну. Баня наполнилась привычной суетой и звоном тазиков. Снаружи в вечерней тьме улёживались толстенные сугробы и громоздились на елях тусклые до синего цвета снежные шапки. Небо чернело в контрасте с поблекшими снежными полями. То тут - то там на черном небосклоне вспыхивали далёкие огоньки неведомых звёзд , несущих в своей недосягаемости тайну информации. Правда носилась между гигантскими галактиками подобно звёздной пыли , периодически дразня и разыгрывая планеты , подобно заезжей артистке..
rovoam в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
..с великим трудом. К всеобщему изумлению из мокрой тяжести оттаивающей дохи на заиндевелый пол неотапливаемой веранды с глухим стуком вывалился Михалыч в своих многослойных латаных-перелатаных одёжках, но... без штанов! Вместо своих неизменных традиционных треников с массивными прямоугольниками наколенных заплат, на синюшных узловатых подиях Валентина были лишь жалкие, примокшие остатки растерзанного олимпийского трикотажа. "-Михалыч, а где порты-то?" - с ноткой юмора произнес Григорьич. Павлов скорчил раздраженную гримасу и промычал  : " - В лесу, я же кричал, зацепилось! Я же махал, за корягу! Я весь путь по полю тебе показывал, что там штаны! " -Да тебя и так-то хрен поймёшь! -оправдывался профессор - ..а ещё в этом кульке обмороженном. Зоишна, найдите ему какие-нибудь портки в шкафу. Тётя Зоя, едва ковыляя на массивных, с давним отложением солей и хроническим ортрозом ногах, направилась внутрь дома к финскому платяному шкафу, долгие десятилетия служившему и гардеробом и бельевиком и даже обувным складом. Дверь в дом ухнула, приятно обдав всех уютным теплом. "Свет, дай ему водки." - снова предложил Григорьич, указав на скорчившегося на ледяном полу Павлова. "-Господи, да что ты с этой водкой-то пристал, как банный лист! " Светлана Романовна с явной неохотой подошла к серванту с застекленным фасадом, где за запотевшими от дыхания присутствующих стёклами угадывались очертания множества всевозможных рюмок, стопок и фужеров всех стилей, видов и эпох. "- Где я тебе сейчас водку-то найду! " и Светлана раздраженно зазвенела пустыми бокалами, бесцельно переставляя их с места на место и бранясь себе под нос. Из глубины дома донеслись призывы Зоишны, вероятно, тщетно искавшей штаны. " -Павликов! Тебе Ромкины подойдут?" Из-за закрытой в дом двери то и дело доносился тоненький скрип дверц еще одного "мебельного монстра" - гигантского советского трёхстворчатого шкафа с центральным зерцалом в рост человека. "-Светуль! Тут штанов-то нет. Они в сарае на вешалке. Я быстренько сейчас его старые подошью и он натянет." Павлов потянулся к стулу сталинской эпохи и кряхтя и сопя, стал медленно привставать. Григорьич сидел ровно и напряженно всматривался в действия супруги, бестолково перебирающей бокалы. "-Да скоро ты, Свет, в конце концов?! " Павлов попытался приподняться, но скованные холодом конечности лишь непослушно подрагивали в полумраке веранды. Света радостно вскрикнула  : " - Павлов . а виски будешь? Тут еще те, помнишь, что из Америки привозил. Тут вино еще осталось.. Чилийское, модерновое! Может, вина?" Валентин едва кивнул, но тут лампочка в люстре предательски мигнув и засверкав дрожащим светом, потухла... Веранда погрузилась во мрак. " -Вова, да сделай же, наконец, свет-то нормальный! " - заголосила Светлана Романовна, двигая в темноте стул и роняя на пол какие-то мелочи. Профессор нехотя поднялся и, шаря по стене руками, направился к узенькой двери в простенок между верандой и соседской пристройкой, служивший то-ли гардеробной, то-ли сараем для садового инвентаря. Споткнувшись о Павлова и едва не рухнув тут же рядом, Григорьич всё сетовал в полголоса - " Как же это всё некстати.. " Дверь в заветный простенок открываться явно не желала. Григорьич немного подёргал и, сломав старую ржавую ручку, лишь процедил сквозь зубы  : - Как на охоту, так собак кормить.. " "- Да не брюзжи ты, Вальдемар! Надо не на соплях дом мастерить, а по-человечески! " - Света уже пыталась в темноте и без штопора вытянуть пробку из горлышка. Профессор двинулся обратно к выходу из дома во двор, чтобы в сарае взять необходимый инструмент для открывания заклинившей двери в простенок. На веранду тяжело ввалилась Зоишна, неся в руках какой-то тряпичный ком. Из дома снова дохнуло тёплым уютом и комфортом. -Ой! Света нет! - вскрикнула Тётя и тут же грузно наступила на руку сидящего на полу Михалыча. В тишине что-то глухо скрипнуло и Павлов тихонько застонал.. "-А Павлов где?" - только и спросила Зоишна, деловито распутывая в руках невообразимое подобие старомодной шелковой пижамы с основательными надвязками на рукавах. "-Тут я, Зая! Тут я.." Валентин обозначился в темноте хаотичным движением остывающих конечностей. Где-то снаружи послышался грохот и сокрушенные возгласы профессора. Впопыхах в четыре руки женщины принялись напяливать на Павлова убогую одежонку. "-Размер-то не его, Зойка! " "-Да, какая сейчас разница! " "-Да не налезает же! " "-Так ты куртку-то со свитером сними, село! " "-Да тут порвалось всё! " "-Да где Володька-то, урод! Сейчас ещё свет чинить примется до утра! " Павлов что-то мямлил нечленораздельное, поминутно указывая в направлении леса. Женщины, переругиваясь и чертыхаясь, всё же облачили ноги Михалыча в какие-то холоднющие тряпицы. Свет вспыхнул так же неожиданно, как и погас.. В этом непродолжительном, подобно кадру в старой киноленте, мгновении возникло заляпанное каким-то бежевым месивом лицо Павлова, и вновь пропало в морозной темени веранды. Вернулся профессор. "- Вы дали ему водки?" ... "-Нет..." "-Свет выключали." "-И что теперь?" "Надо пробки менять." "-Сейчас?" "Я могу и сейчас." "-А ты не моги." "-Не понял." "- Иди лучше в дом, неуд, погрейся." "-Как Павлов?" "-Хорошо." "-Ладушник! " "-А ужинать будем?"
rovoam в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
...великолепный в своём хламообразии старый финский дом. Дверь с надсадным скрипом и непередаваемым пропеллерообразным изяществом отворилась навстречу профессору Деркаченко и его гужевому спутнику, еще подающим признаки жизни и невнятно то-ли благодарящим, то-ли бранящимся в своём убогом окуклившимся положении. "-Света, Зоишна, Павлов околевает! " Из спиралевидно-улиточных пристроек вокруг древней чухонской избы послышались неразборчивые глухие возгласы, перемежающиеся одесскими нотками и недоумёнными репликами. Сквозь скрип дощатого промёрзшего пола донеслись первые фразы "-Что там случилось?" и "-Володя, ты?" Показалась неловкая и тучная фигура в немыслимых замотках и накидках.. Тётя Зоя.. "-Где Павликов?" Григорьич, неудобно переступая с ноги на ногу, указал на нечто, едва ворочающееся внутри едва начинающего оттаивать дублёного кулища. "-Разбился опять?! " Всплеснув пухлыми белыми руками, вскрикнула Тётя. "- Да нет, в снегу застрял, неудобный человек." Володя протащил отяжелевшее в мокрой дубленке тело Михалыча через терассу и холодную кухню на веранду, где тускло едва мерцала в нестабильном прыгающем режиме единственная лампочка 40 W в трёхрожковой блюдообразной люстре, которая прилепилась к оргалиту пузырящегося потолка, подобно яркой летающей тарелке. "-Разденьте его! " - Вскричала появившаяся в неизменном импровизированном тюрбане Светлана Романовна Дрэмп. Тётя Зоя с величайшим трудом нагнулась к Михалычу и, неловко дёргая за холодный воротник, приказала  : "- Вставай. Вставай, Магомед. Чёрт тебя понёс в этот лес. Вставай, американец, хи-хи, ха-ха. Американец, хи-хи, ха-ха." Павлов поднял из мокрой, холодной кучи свою тонкошеюю рыбью голову и указал синим пальцем в направлении предполагаемого леса. "-Там... Ну, там это... Володя... Завтра, наверное..." "-Чего? Что ты там мумгочешь, Валентин! " -Светлана Романовна принялась усердно растирать колючее, обмороженное лицо Павлова первым, что подвернулось под руку - селёдочным маслом.. - Зоя, принеси ему носки, у него ноги-то голые! " Тем временем профессор устало, по-стариковски опустился на стул, пестреющий в полумраке веранды новой обивкой "Симпсоны". "-Дайте ему водки." - посоветовал Григорьич и обтёр усталое, раскрасневшееся лицо тряпкой со стола. Михалыч засучил охлажденными ногами и попытался сесть. Зоя одним пренебрежительно-властным движением руки пресекла эти попытки и с трудом пыталась расстегнуть примороженные в задубелых петельках пуговицы. Надо заметить, что пуговицы на дубленке были разные и по размеру и по форме. В своё время она же сама и наляпала их наспех за неимением иных. Теперь эта поспешность оборачивалась серьёзной проблемой, пуговица от детского комбинезона "Star Wars" намертво засела в железной петле дублёнки (тоже, кстати сказать, неоригинальной..) "- Да, режьте эту хламиду к Едрене-Фене! " - воскликнул профессор, не в силах наблюдать эту бабью возню в потёмках. "-А в чём он в город поедет?" - возразила Светлана Романовна мужу. "-Да, что здесь одежды мало?", недоумённо воззрился на супругу профессор. "-Я могу ему свой пиджак с защиты кандидатской дать." "- Ты бы еще ему свою студенческую тужурку предложил! " - затараторила Света, пытаясь вытащить из ноздри Михалыча застрявший, нерастираемый кусок рыбного паштета. "-Дайте ему водки." - вновь предложил Григорич, и принялся шарить по столу, подслеповато всматриваясь в хаотичную, дачную сервировку неубранного ужина. Под руку попалась пустая кружка и обёртка от конфеты "Бубус ойтары удэ", что передали в виде гостинца к столу родственники Михалыча из Пушкина. "-Света, а ведь неплохие конфеты." Владимир Григорьевич принялся старательно инспектировать обёртку, собирая в сухую ладонь мелкие сладкие крошки пальмового эрзац-шоколло. "-Свет, а может быть, чайку соорудишь?" "- Да, поше ты со своим чайком! Не видишь, мы тут с этим дураком вошкаемся! Помог бы хоть, удод вонючий!!! Расселся тут, как на именинах! Думаешь, раз припёр этого неуда, так и взятки гладки! ? " "-Дайте ему водки." - монотонно твердил своё профессор, тщательно выколупывая пальцем остатки кофеты. Дубленку стянули через голову с великим трудом.
rovoam в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
А там всех ждали новые неожиданные открытия.. Маленькое зимнее солнышко неуклонно скатывалось за лес , когда вконец измучившийся Владимир Григорьевич наконец стащил ворочающегося и бормочущего Михалыча со снежного намёта в канаву у кромки леса. Глухо ткнувшись в рыхлый , старый наст , Павлов заворочался с новым энтузиазмом и попытался размотать уже намокающую и давящую веревку. "Погодь-погодь , павлов.." - успокоил его Володя - "сейчас на поле выволоку , легче пойдёт." Заснеженное поле приобрело грязно-синеватый оттенок , возвещавший приближение ранних сумерек. Владимир Григорьевич не в первый раз выручал незадачливого свояка , или кем ему являлся ближайший и единственный друг сестры жены... Как бы там ни было , а вытаскивать колченогого носаря из лесных канав и болот приходилось именно профессору Деркаченко , ректору Современного Гуманитарного Университета , автору огромного количества научных статей и двух объёмных книг по менеджменту и управлению. Но тут в Тэле никаких практических преимуществ управление не давало , а давало себя знать холодное зимнее поле , намокшая одежда да этот олух , что в связанном виде едва ли чем отличался от очередного тюка со старой дачной обувью , которую профессор Деркаченко ежегодно доставал с пыльного чердака и тщательно закапывал в близлежащем леске. Количество задубевших пар никак не иссякало и Владимир Григорьевич снова и снова снаряжал очередной тюк и тащил его в лесок , размышляя о тех предыдущих хозяевах дачи , что сохраняли эту ненужную , мятую , одеревеневшую за десятки зим обувку. Не знал профессор и того , что так же ежегодно и с той же завидной методичностью его сын выкапывал эти тюки и вновь рассовывал на чердаке старого финского сарая , создавая эффект причудливого , нескончаемого круговорота. Павлов растопырил освободившиеся руки и захрипел  : - Володя , я могу сам. -Да куда ты сам-то , булькаш , потерпи , вон уже метров пятьдесят до калитки. Следом за Павловым тянулась причудливая колея , напоминающая санный путь где-нибудь в Сибири. Володя пригляделся.. На дне неглубокой борозды , прочерченной бормочущим кулём , чернели какие-то мелкие предметы. Они напоминали то-ли изогнутые ржавые гвозди , то-ли дохлых мумифицированных лягушек. Нет времени на разглядывание , дотащить бы неуда. Григорьич приналёг на веревку а Михалыч покорно почертил синеватыми руками по темнеющему в надвигающихся сумерках рыхлому снегу. Профессор уже отчетливо видел очертания дома , туалета , колодца под нереально высокой шапкой снега , видел едва торчащие из под сугробов штакетины забора. На веранде уже включили свет. Колодец высился теперь сказочным лешим или диковинным существом , напоминавшим детство двух Володиных сыновей , названных в честь предка жены-полячки. Григорьич остановился отдышаться. Что же это за штуковины в Михалычевой борозде? Володя перешагнул неудобную , начинающую смерзаться горбоскладную дублёнку в колее , превратившуюся для лежащего в ней Павлова в своеобразный вонючий короб. Володя присел позади лежащего и с трудом нагибаясь к самому снегу , щуря в сумерках подслеповатыми профессорскими глазками, стал разглядывать тёмные сухие закорючки в борозде. Подняв одну и поднеся к самому носу , Григорьич весело и почти по-молодому выкрикнул  : - Михалыч ! Так это же грибы! Откуда они сыпятся ? И , правда из разорванного кармана старой дублёнки всю дорогу один за одним выпадали прошлогодние грибки , которые неизвестно как и для чего , Михалыч напихал. - Чудак же ты , Михалыч! Вон какую грибную тропу сделал. До самого леса. На крыльце появилась жена Григорьича Светлана Романовна Дрэмп. -Ну где Вы там?! Ужин уже на столе ! Сколько ждать-то можно?! Володя не стал вдаваться в объяснения , а смиренно поволок дядю к веранде , ведь в Тэле всегда и прежде всего была ЕДА. Даже не сама еда , как продукт питания или принятие пищи , а именно ПРОЦЕСС , ЦЕРЕМОНИЯ. И сегодняшний вечер просто не имел права нарушать эту десятилетиями сложившуюся традицию. С 1975 года , когда Григорьич , будучи еще аспирантом , приобрёл у Львовича , вернее , у знакомой Львовича этот прекрасный и заброшенный , чудесный и запущенный , великолепный в своём хламообразии старый финский дом..
rovoam в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
rovoam в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
Stella13 в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
rovoam в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
klepa1950 в альбоме «Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе.Повесть "Грибною »
AngELITE в альбоме «ПАРИЖЕЛЬ 2011»
rovoam в альбоме «ПАРИЖЕЛЬ 2011»
rovoam в альбоме «ROVOAM GALLERY»
vineta в альбоме «ROVOAM GALLERY»
AngELITE в альбоме «ПАРИЖЕЛЬ 2011»
vineta в альбоме «Италия 2013.»
rovoam в альбоме «ROVOAM GALLERY»
chaffinch в альбоме «ROVOAM GALLERY»
rovoam в альбоме «Портреты»
Pushok85 в альбоме «Портреты»
rovoam в альбоме «ROVOAM GALLERY»
rovoam в альбоме «ЗАМКИ р. ЛУАРЫ. Франция»
natalyy в альбоме «ЗАМКИ р. ЛУАРЫ. Франция»
С днем рождения! Желаю тебе, чтобы жизнь твоя была полноценной, с приятными заботами, гениальными идеями и блестящими победами! Пусть в душе твоей никогда не иссякнет источник доброты! Иди по жизни смело и прямо! Пусть в трудные минуты рядом окажутся твои близкие и друзья, пусть всегда будут вблизи те, с кем хочется поделиться радостью! Здоровья тебе и долгих лет жизни, радости и смеха, уважения окружающих и любви родных! Пусть все сложится так, как было задумано в юности! С праздником! Vineta
vineta в альбоме «ROVOAM GALLERY»
О , да ! Весьма метко по поводу стиля:) Работа выполнена на деревянном щите по винилу масляной пастелью. О Маэсто я прочитал пять книг в тот год:) Мою Мону Лизу так разнесли на Gallerix , что она стала топовой работой месяца:) Я не обижаюсь на ожесточенную критику , ведь когда я получал разрешение на вывоз в государство Израиль "Пищи Богов" , эксперты строили такие многозначительные мины... А после этого меня приняли в Союз художников. "Пища Богов" в городе Лод в чудесной семье и я от этого счастлив! Если бы мы с дочкой или близкими людьми когда-нибудь путешествовали по Израилю - непременно снова навестил бы Раби Ури!!! А Леонардо Да Винчи один из моих любимых художников.
rovoam в альбоме «Масляная пастель»
Pushok85 в альбоме «Масляная пастель»
rovoam в альбоме «ROVOAM GALLERY»
tef в альбоме «ROVOAM GALLERY»
rovoam в альбоме «ROVOAM GALLERY»
stylPSY в альбоме «ROVOAM GALLERY»
Назад 1 2 3 4 5 6 7 Вперед
(200 элементов)
новости размещение рекламы / контакты благодарности связь с администрацией ответы на вопросы смс рассылка
Gallery.ru © 2006-2024. Размещено в Филанко